Неточные совпадения
Как только Левин подошел к ванне, ему тотчас же был представлен опыт, и опыт вполне удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный
звук, что не только Кити и няня, но и Левин пришел в
неожиданное восхищение.
Неожиданным образом звякнули вдруг, как с облаков, задребезжавшие
звуки колокольчика, раздался ясно стук колес подлетевшей к крыльцу телеги, и отозвались даже в самой комнате тяжелый храп и тяжкая одышка разгоряченных коней остановившейся тройки.
И дождалась… Открылись очи;
Она сказала: это он!
Увы! теперь и дни, и ночи,
И жаркий одинокий сон,
Всё полно им; всё деве милой
Без умолку волшебной силой
Твердит о нем. Докучны ей
И
звуки ласковых речей,
И взор заботливой прислуги.
В уныние погружена,
Гостей не слушает она
И проклинает их досуги,
Их
неожиданный приезд
И продолжительный присест.
Жужжали пчелы,
звук этот вливался в грудь, в голову и, опьяняя, вызывал
неожиданные мысли.
Взвыла спросонья собака, укушенная блохой или увидавшая страшный сон, зашелестела трава — прошёл ёж, трижды щёлкнув челюстями; но
звуки эти,
неожиданные и ненужные, ничего не поколебали в тёмном, устоявшемся молчании душной ночи, насыщенном одуряющим, сладким запахом липового цвета.
Этот
неожиданный аргумент особенно поправился приказчику, и он издал одобрительный
звук.
Самый
звук его голоса, сосредоточенный и тихий, увеличивал обаяние; казалось, его устами говорило что-то высшее, для него самого
неожиданное…
Где-то за стеной гремели чашками, по коридору беспрерывно сновали торопливые, заглушаемые половиком шаги, в окно широко и неясно несся уличный гул. Все эти
звуки долго цеплялись, перегоняли друг друга, спутывались и вдруг, слившись в несколько мгновений, выстраивались в чудесную мелодию, такую полную,
неожиданную и красивую, что от нее становилось щекотно в груди и хотелось смеяться.
Когда ветер пробегал по струнам этого своевольного инструмента, струны эти издавали сколько
неожиданные, столько же часто странные
звуки, переходившие от тихого густого рокота в беспокойные нестройные стоны и неистовый гул, как будто сквозь них пролетал целый сонм, пораженный страхом, гонимых духов.
Однако ж среди триумфального хора придворных песнопений уже звучала одна странная,
неожиданная нота. Это был
звук той скептической, грозно насмешливой струны, перед которым должны были скоро умолкнуть все прочие, искусственные напевы.
Лошадь государя шарахнулась от
неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левою ногой, настораживала уши от
звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что́ говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
О. Василий молчал и внимательным, раздражающим взглядом изучал бледное и измученное лицо попадьи. И когда смолкали последние
звуки ее бессвязной речи, жуткая, ненарушимая тишина железными кольцами охватывала ее голову и грудь и словно выдавливала оттуда торопливые и
неожиданные слова...
Она прислушалась радостно к той (как будто
неожиданной для нее) прелести, с которою эти
звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело.